Культура и цивилизация
1. сколько о смысловом соотнесении понятий культуры и цивилизации. Оно имеет важное
значение для культурологии,
поскольку данные понятия в процессе использования обросли множеством смыслов и
употребление их в современном дискурсе постоянно требует уточнений. Уточнение
понятий — необходимая сторона любого гуманитарного знания, так как его
терминология, в отличие от естествознания, лишена жестко фиксированных смыслов.
Проследить взаимоотношение этих терминов важно и потому, что их
противопоставление оказало большое влияние на формирование предметной,
тематической области наук о культуре, обусловив появление в них в ХХ в. особого
проблемного поля: «культура и цивилизация».
Как самостоятельные оба понятия формируются на идеях
Просвещения: понятие культуры — в Германии, понятие цивилизации — во
Франции. Термин «культура» входит в немецкую литературу благодаря Пуфендорфу
(1632-1694), писавшему на латыни, но широкому использованию он обязан другому
немецкому просветителю, Алелунгу, который популяризировал его тем, что дважды
(1774, 1793) ввел в составленный им словарь
немецкого языка, а затем и в заглавие
своего основного труда «Опыт истории культуры человеческого рода».
Термин «цивилизация» появился на свет с завершением французской «Энциклопедии»
(1751-1772). И то, и другое понятия не были даны языком в готовом виде,
оба — продукт искусственного словотворчества, приспособленный для
выражения нового комплекса идей, появившихся в европейской просветительской
мысли. Терминами «культура» и «цивилизация» стали обозначать особое состояние
общества, связанное с активной деятельностью человека по совершенствованию
собственного способа бытия. При этом и культура и цивилизация интерпретируются как
результат развития разума, образования и просвещения. Оба понятия
противопоставлялись природному, естественному состоянию человека и
рассматривались как выражения специфики и сущности человеческого рода вообще,
т. е. фиксировали не только сам факт совершенствования, но и определенную
степень его. Характерно, что противопоставление цивилизованных и
нецивилизованных народов во Франции было продублировано в немецкой литературе
как противопоставление культурных и некультурных народов. Почти одновременно эти
понятия начинают употребляться во множественном числе (ХVIII в.).
Близость этих понятий проявилась и в том, что они, как правило,
использовались в очень широком, историческом контексте — в абстрактных
рассуждениях о целях и смысле человеческой истории. И то, и другое понятие
обслуживало идеи историзма и прогресса и в принципе было задано ими.
Безусловно, существовали различия, связанные с различиями немецкой и
французской традиций, спецификой употребления этих терминов отдельными
авторами, но они с большим трудом поддаются вычленению и систематизации, хотя
подобные попытки проводились, например, в работе французского историка Люсьена
Февра «Цивилизация: эволюция слова и группы идей» [ 2 ]. В целом эти
понятия несли на себе одну и ту же познавательную, мировоззренческую и
идеологическую нагрузку.
Это привело к тому, что очень скоро между ними установились
отношения тождества. Употребление терминов «культура» и «цивилизация» в течение
всего XIX столетия несет на себе отпечаток этого тождества. To, что французы
называют цивилизацией, немцы предпочитают именовать культурой. В англоязычной
литературе, где раньше появилось понятие цивилизации, очень скоро, благодаря
немецкому влиянию, устанавливаются отношения их взаимозаменяемости. Достаточно
вспомнить классическое определение культуры, данное Э. Тайлором,
положившее начало этнологической интерпретации культуры: «Культура, или
цивилизация, в широком этнографическом смысле слагается в своем целом из
знаний, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых
других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества». Этот
подход сохраняется и в XX в. Предпочтение того или иного термина зависит от
научной школы, к которой принадлежит исследователь, от языковой среды, личных
вкусов.
Известно, например, что А. Тойнби в знак
концептуального несогласия с О. Шпенглером отказался использовать в
качестве основного понятие культуры. То, что О. Шпенглер называет
культурами, он назвал цивилизациями. Такие выражения, как «средневековая
культура» и «средневековая цивилизация», «культура Запада» и «цивилизация
Запада», чаще всего являются проявлением терминологического параллелизма, хотя
и необязательно.
Размежевание
культуры и цивилизации впервые осуществляется в немецкой
литературе и характерно прежде всего для нее. Это размежевание связано с
постепенным проникновением в немецкий язык термина «цивилизация» и с теми
дополнительными смыслами, которые оно порождало, войдя в непосредственное
соприкосновение с понятием культуры. Известную возможность для их разведения
давала этимология самих слов. Слово «цивилизация» в конечном счете восходит к
латинскому civis — гражданство, городское население, граждане, община и
civilis — достойный гражданина, подобающий гражданину, учтивый,
приветливый, вежливый. Благодаря этому слово «цивилизация», несмотря на многообразие его трактовок во
французском языке, приобрело специфический смысл — суть исторических достижений человека сводилась прежде всего к
области очищения нравов, воцарения законности и социального порядка.
Немецкое слово «культура» также восходит к латинскому источнику, к цицероновскому «философия есть культура души», где
культура означает особое духовное
напряжение и связывается не с необходимыми, а с «избыточными» сторонами
человеческой деятельности, с «чистой» духовностью, занятием литературой,
искусством, философией и т. д., что мыслится в этой предшествующей традиции как
результат индивидуальных усилий. Даже тогда, когда появились и стали
доминировать определения, где с «культурой» стали связывать новый смысл,
противопоставляя ее природе и подчеркивая общественный характер человеческой
деятельности, цицероновская традиция продолжала существовать, особенно в
литературе на латинском языке. Можно сказать, что понятие цивилизации
ориентировало на апологию достижений буржуазного общества, а понятие
культуры — на идеал.
Л. Февр дает понять, что это
размежевание происходило во французской литературе как размежевание между двумя
пониманиями цивилизации. Но на терминологическом уровне эти нюансы стали
различаться прежде всего в немецком языке, особенно тогда, когда появляются
разочарования и сомнения в реальности прогресса. Именно они в конечном счете и
предопределили новый поворот в области терминологических предпочтений в культурологии конца XIX-ХХ вв.
2. Остановимся
кратко на основных подходах к
размежеванию понятий «культура» и «цивилизация», сложившихся в европейской
литературе.
1. Одна из первых попыток разведения понятий
была сделана уже в конце ХVIII в. И. Кантом. «Благодаря искусству и
науке, — писал Кант, — мы достигли высокой ступени культуры. Мы чересчур цивилизованы в смысле всякой
учтивости и вежливости в общении друг с другом, но нам еще многого недостает,
чтобы считать нас нравственно совершенными. В самом деле, идея
моральности относится к культуре, однако применение этой идеи, которое сводится
только к подобию нравственного в любви к
чести и во внешней пристойности, составляет лишь цивилизацию». Кант
противопоставляет цивилизацию культуре, ограничив последнюю внутренним
совершенствованием человека. В концепции Канта это противопоставление играет
важную роль, но не является абсолютным. Кант еще верит в прогресс и в
возможность согласования внутреннего и внешнего в развитии человека, в
достижение «высшей степени человечности», каковым, по его мнению, явится
«этическое государство». Но в данном случае важно подчеркнуть тенденцию
превращения культуры в чистую идею и рассмотрения ее исключительно как сферы
должного, которому противостоит вся реальная жизнь вообще. Эта тенденция,
многократно усиленная, оказала (через неокантианцев) большое влияние на
интерпретации культуры и цивилизации в XX в.
2. В прогрессистской и эволюционистской
литературе XIX в. значительно большую роль играло размежевание иного рода. Оно
формировалось достаточно долго в работах французского историка Гизо,
английского социолога и историка Бокля, но окончательно оформилось в работах
американского этнографа Льюиса Моргана.
В схеме
Моргана термин «цивилизация» используется для членения культурно-исторического
процесса. Цивилизация завершает ряд этапов формирования первобытного общества,
ей предшествуют дикость и варварство. Дикость, варварство, цивилизация —
таков путь развития человеческой культуры. Здесь совершенно иная, чем у Канта,
расстановка акцентов. Нет тоски по культуре. Культура — это то, что уже
есть у всех народов. Все народы создали особую, искусственную среду обитания,
«неприроду». Но не все являются носителями цивилизации. Здесь нет, строго
говоря, противопоставления культуры и цивилизации по определенной ценностной
шкале; нелепо ставить вопрос о том, что лучше и что хуже — культура или
цивилизация. Но видна та же попытка примирить два подхода к человеческой
деятельности: подход научный, который требовал признать действительность такой,
какова она есть, и согласиться с тем, что нет принципиальной разницы между
народами, и подход, взывавший к идеалу и требовавший оценочного отношения к
проблеме культурно-исторической типологии. Только распределение понятий было
иным, что также, как это ни странно, объяснимо.
Как же
определяется цивилизация в рамках этой версии, получившей широкое
распространение в исторической литературе? К ней в своей работе «Происхождение
семьи, частной собственности и государства» обратился и Ф. Энгельс,
развивший ее и популяризировавший в марксистской литературе. Ни у Моргана, ни у
Энгельса нет строгой систематизации признаков цивилизации, эта систематизация
впервые была сделана в середине XX в., когда известный английский археолог и
историк культуры Г. Чайлд (1950) предложил ограничиться при определении
цивилизации десятью признаками. Речь шла прежде всего о признаках, хорошо
известных по работам Моргана и Энгельса. Но некоторые, с учетом новых
достижений исторической науки, были развиты и дополнены. В число признаков
цивилизации вошли: города, монументальные общественные строения, налоги или
дань, интенсивная экономика, в том числе торговля, выделение
ремесленников-специалистов, письменность и зачатки науки, развитое искусство,
привилегированные классы и государство. Это хорошо известный список, он
регулярно воспроизводится в работах отечественных и иностранных исследователей.
Позднее, в 1958 г .,
К. Клакхольм предложил сократить список Чайлда до трех признаков:
монументальная архитектура, города и письменность. Нетрудно увидеть, что
употребление термина «цивилизация» в этом контексте в определенной степени
этимологически оправдано.
Указанная
версия «культуры и цивилизации» используется не только при исследованиях ранних
цивилизаций. Она вышла за пределы собственно исторических рассмотрений и стала
обыденной. Когда мы говорим о цивилизованном человеке, мы чаще всего имеем в
виду человека определенного уровня культуры. То же можно сказать и об
употреблении термина «цивилизованное общество». Это — общество, отвечающее
определенному набору признаков. Современная эволюционистская парадигма
вычленяет эти признаки, ориентируясь не на историческую ретроспективу, a на
уровень культуры, достигнутый современными развитыми странами. Цивилизация в
таком словоупотреблении — высший этап в развитии культуры, или набор ее
высших ценностей. В нее включаются как материальные, так и духовные достижения,
рассматриваемые как результат возникновения широкого культурного единства
людей. Следует отметить, что такой подход характерен не только для строго
эволюционистских версий культуры, но и свойствен авторам, которые дорожат
западными ценностями.
3. Совершенно иной ракурс принимает
рассмотрение исторической перспективы развития культуры в концепции немецкого
философа О. Шпенглера
(1880-1936). Здесь впервые понятия культуры
и цивилизации сталкиваются, приобретая характер непримиримой оппозиции. Мы видим, что
оппозиция эта осуществляется по уже намеченному в немецкой литературе критерию
внешнего и внутреннего, хотя в концепции Шпенглера он не выступает на первый
план. Главная проблема автора — проблема культурно-исторической типологии
и размежевание культуры и цивилизации, используемое им, обычно относят к
разряду «исторических». Но это уже другое понимание истории, отличное от
эволюционистского. Здесь нет
цивилизаторского самодовольства, нет веры в абсолютное превосходство своей
эпохи над предшествующими эпохами и народами. Основной пафос работ
Шпенглера — критика европоцентризма и отказ от эволюционистской схемы
единой линии развития человечества, от идеи поступательного движения в направлении
совершенствования и прогресса. В своей работе «Закат Европы» Шпенглер
противопоставляет линейно-прогрессистским воззрениям «феномен множества мощных
культур», равноценных по своим возможностям. Каждая культура, по мнению
Шпенглера, — это живой организм, «живое тело души», проходящее в своем
развитии ряд стадий, свойственных организму: рождение, детство, возмужание,
зрелость, старость и смерть. Для простоты Шпенглер сводит часто эти стадии к
трем: детство, расцвет и надлом. Цивилизация — это заключительная стадия
развития культуры, характеризующая ее надлом и гибель. Ее не минует ни одна
культура. Именно в стадию цивилизации и вступила, по мнению Шпенглера, культура
Запада.
Разведение культуры и цивилизации, формально совпадающее с предыдущей традицией (цивилизация — стадия развития культуры), насыщается в концепции Шпенглера новым аксиологическим содержанием. Культура — это не просто более общее понятие, вбирающее в себя цивилизацию. Наряду с этим ей дается сущностное определение, обусловившее особый план рассуждений. «Действительная культура» вбирает в себя, по мнению Шпенглера, все проявления исторического бытия, но чувственный, материальный мир культуры — это лишь символы, выражения души, идеи культуры. Продекларировав равноправие внешних и внутренних факторов культуры, Шпенглер в конечном счете сводит сущность культуры исключительно к духовному, внутреннему содержанию. На этой основе и происходит столкновение понятий культуры и цивилизации. Сущность культуры, проявляющаяся наиболее полно в период расцвета, противопоставляется цивилизации — стадии упадка, когда умирает душа.
Разведение культуры и цивилизации, формально совпадающее с предыдущей традицией (цивилизация — стадия развития культуры), насыщается в концепции Шпенглера новым аксиологическим содержанием. Культура — это не просто более общее понятие, вбирающее в себя цивилизацию. Наряду с этим ей дается сущностное определение, обусловившее особый план рассуждений. «Действительная культура» вбирает в себя, по мнению Шпенглера, все проявления исторического бытия, но чувственный, материальный мир культуры — это лишь символы, выражения души, идеи культуры. Продекларировав равноправие внешних и внутренних факторов культуры, Шпенглер в конечном счете сводит сущность культуры исключительно к духовному, внутреннему содержанию. На этой основе и происходит столкновение понятий культуры и цивилизации. Сущность культуры, проявляющаяся наиболее полно в период расцвета, противопоставляется цивилизации — стадии упадка, когда умирает душа.
Шпенглер
достаточно подробно перечисляет критерии различения культуры и цивилизации.
Культура — это становление, творчество, а цивилизация — ставшее.
Культура творит многообразие, она предполагает неравенство, индивидуальную
оригинальность и неповторимость личностей. Цивилизация стремится к равенству и
унификации, к стандарту. Культура — элитарна, цивилизация —
демократична. Культура возвышается над нуждами людей, она нацелена на «чистые»
идеалы, цивилизация — утилитарна, направлена на достижение практических,
полезных результатов. Культурный человек обращает энергию вовнутрь,
цивилизованный вовне, на покорение природы. Культура привязана к земле,
ландшафту, цивилизация — к городу. Культура основана на мифе, на религии,
цивилизация — атеистична. Отличительные признаки цивилизации: развитие
индустрии и техники, деградация искусства и литературы, скопление людей в
городах, превращение народа в безликие массы. Это — голый техницизм,
пронизывающий все сферы человеческого бытия. У каждой культуры, отмечает
Шпенглер, есть своя цивилизация, и указывает сходство между способами угасания
различных культур (их у него всего восемь).
Концепция культуры и цивилизации Шпенглера, созданная в первой четверти XX в., оказала большое влияние на последующие исследования в области культуры. Использование термина цивилизация для характеристики пессимистического видения развития культуры стало общим местом многих критических теорий. Но концепция Шпенглера, те смыслы, которые были заложены им в термины «культура» и «цивилизация», имели и более общее значение, высветив особую перспективу, особую тему исследований культуры, которая остается актуальной до сих пор. Оценка перспектив развития западной цивилизации, ее будущего, попытки соотнесения материальных, технических достижений с духовными, анализ возможностей современного человека, оказавшегося в новой, невиданной ранее ситуации, обусловленной развитием науки и техники, оказались в центре внимания философии культуры и культурологии.
Концепция культуры и цивилизации Шпенглера, созданная в первой четверти XX в., оказала большое влияние на последующие исследования в области культуры. Использование термина цивилизация для характеристики пессимистического видения развития культуры стало общим местом многих критических теорий. Но концепция Шпенглера, те смыслы, которые были заложены им в термины «культура» и «цивилизация», имели и более общее значение, высветив особую перспективу, особую тему исследований культуры, которая остается актуальной до сих пор. Оценка перспектив развития западной цивилизации, ее будущего, попытки соотнесения материальных, технических достижений с духовными, анализ возможностей современного человека, оказавшегося в новой, невиданной ранее ситуации, обусловленной развитием науки и техники, оказались в центре внимания философии культуры и культурологии.
4.
Противопоставление
культуры и цивилизации развивалось в ХХ в. в немецкой литературе и по другой
линии — по линии социологии культуры. Социология, как известно, выделилась
из философии, отказавшись от оценочного аксиологического подхода к исследованию
общественных явлений. Аристократическому, элитаристскому видению и вообще всем
попыткам рассматривать культуру с точки зрения сущности, социология
противопоставила демократическое видение фактов: все факты культуры равны, их
нельзя распределять по шкале «хорошие — плохие», они должны быть учтены во
всей своей полноте, систематизированы по формальным критериям и обобщены. Но
немецкая социология, даже получив статус строгой науки об обществе, в
значительной степени оставалась философией, поскольку предпочитала
аксиологические интерпретации культуры. Этот аксиологизм и определил основной
пафос рассуждений о культуре и цивилизации в немецкой социологии. Немецкие
социологи культуры уже непосредственно ориентировались на сложившуюся в
немецкой литературе традицию противопоставления сферы материального и духовного
и четко обозначившуюся к концу XIXв. тенденцию закрепления за термином
«культура» сферы духовных ценностей (неокантианцы Риккерт и Виндельбандт,
Дильтей). Но цель у них была другая, обусловленная их социологическим
интересом. Если Риккерт и Дильтей в своих исследованиях вообще игнорировали все
сферы человеческой деятельности, кроме духовной, то социологи культуры, такие,
как А. Вебер, Э. Шпрангер, М. Шелер, считали необходимым
выделение сферы материального и духовного, и изучение их роли в жизни общества.
Противопоставление культуры и цивилизации оправдывалось в этих концепциях
прежде всего познавательным интересом и делало материальное законной областью
исследований.
Разграничение
культуры и цивилизации широко вошло в европейскую литературу после выхода в
свет работ известного немецкого теоретика А. Вебера (1868-1958). Культура
и цивилизация, по мнению А. Вебера, охватывают все содержание того
феномена, который он называет процессом исторического творчества, и
разграничиваются как сферы высших целей и средств их удовлетворения. Основа
такого разграничения лежит в области сознания. Культура покоится на так
называемом «метафизическом чувстве», а цивилизация на «техническом разуме», это
процесс интеллектуализации и рационализации жизни. Исходя из этого,
А. Вебер включает в цивилизацию всю совокупность достижений
научно-технической мысли и их реализацию в области материального производства,
а также экономику, право, государство и т.д. Интересно, что, выводя сущность
цивилизации из разума, А. Вебер не противопоставляет ее природе, а
рассматривает как продолжение биологического процесса приспособления.
Культура — высший, «сущностный», «собственный» смысл человеческого
существования, это нечто, совершенно независимое от естественных потребностей и
характеризует исключительно незаинтересованную деятельность. Лишь тогда, когда
жизнь освобождается от нужды и потребностей, превращается в структуру, стоящую
над ними, возникает культура. В качестве первоэлементов культуры А. Вебер
выделяет художественную деятельность, философию и религию. В позднейшей
редакции социологии культуры А. Вебера, наряду с культурным и
цивилизационным процессом, выделяется так называемый «общественный» (в
некоторых переводах «социальный») процесс, куда отправляются экономика и
государство. Общественный процесс есть телесная структура исторического,
процесс цивилизации поставляет ему средства, а культура выступает как духовная
переработка бытия. Если первоначально А. Вебер исходил из
противопоставления культуры и цивилизации, то в более поздних работах
появляется новая конфронтация: общественный процесс противопоставляется и
культуре и цивилизации. Движущей силой его является масса, в то время как
культура и цивилизация представляют продукт творчества одиночек-гениев.
Вычленение сферы
общественного, наряду с культурой и цивилизацией, не было принято в социологии
по многим причинам. В частности потому, что вызывало ряд дополнительных
сложностей формального характера, которым западная социология XX в. начинает
уделять большое внимание: возникала проблема поисков общего родового понятия,
под которое можно было бы подвести эти три сферы. Первоначальное понятие
«историческое творчество» уже не подходило, ведь массам было отказано в творчестве.
Но попытка спецификации понятия культуры и цивилизации нашла широкую поддержку.
То новое, что характеризует концепцию А. Вебера, касается прежде всего
установления новой методологической перспективы исследования — интереса к
структурному анализу «исторического», понимаемого как «реальность окружающей
нас жизни». Понятие культуры, оставаясь аксиологическим, трактуется не только
как субстанция, внутренняя сущность, но и как структурный элемент общества.
Отличительной особенностью его концепции является признание творческого
характера цивилизации, т.е. материальной жизнедеятельности человека.
Начиная с 1930-x
годов, многие авторы под влиянием А. Вебера стремятся ограничить
исследование культуры проблемой соотношения культуры и цивилизации. Делается
это в целях спецификации исследований культуры, вычленения их из общей
проблематики изучения общества. Эта тенденция развивается как в рамках
философско-социологического анализа (Т.С. Элиот, Ортега-и-Гассет,
К. Ясперс и т.д.), так и в сфере «чистой» социологии и антропологии
(Кребер, Мертон, Мак Айвер). Она нашла свое отражение и в советской
исследовательской практике.
Рассматривая
основные направления противопоставления понятий культуры и цивилизации
(существует много других, в том числе и сугубо индивидуальных попыток, не
поддающихся формальной систематизации), можно сделать вывод, что при всей
произвольности использования соответствующий терминов, можно найти и правило:
новые смыслы начинают жить, если за ними стоит реальная, познавательная или
мировоззренческая потребность. С другой стороны, новая терминология расширяет
границы видения, раскрывает новые перспективы. Так случилось и в нашем случае.
Комментариев нет:
Отправить комментарий